Сами люди выбирают свою судьбу или следуют некой, назначенной им на генетическом уровне жизненной программе - вопрос спорный. И, наверное, у каждого на этот счет свой ответ. Скажем, Зульфира Калинец, проработавшая в медицине 45 лет, уверена, что это ее призвание, и с улыбкой говорит, что у нее такое ощущение, будто проявилось оно еще во внутриутробный период.
И, похоже, так оно и есть. Иначе с чего вдруг она уже в детсадовском возрасте бинтовала пораненные лапки собакам и кошкам. Причем, четвероногие друзья ее никогда не обижали. А когда родители ей предлагали более безопасный вариант - игру в больницу с лечением кукол, - она отказывалась, говорила: «Зачем их лечить, они неживые». О том, с какими трудностями пришлось встретиться Зульфире Калинец узнал корреспондент «АиФ-Тюмень».
Все получилось спонтанно
Родилась и выросла Зульфира в Тюмени. Рассказывает: «Я из простой рабочей семьи. С медициной никто не был связан. Отец - сварщик высшего разряда, работал на судостроительном заводе, а мама всю жизнь трудилась в строительстве. Только десять классов закончила, одна знакомая предложила мне, если я не боюсь крови, поработать санитаркой в операционном блоке областной больницы. Согласилась без раздумий. Во-первых, в юности всегда хочется проверить, способен ли ты на серьезное дело. А во-вторых, крови я никогда не боялась.
В медицину она влюбилась сразу. Ей совсем неважен был статус: санитарка, так санитарка, «полезно с низов начинать, с тряпочки». Работала на совесть - в ее хирургическом отделении всегда были идеальный порядок и чистота. Так будет всю последующую жизнь в зоне ее ответственности.
Убедившись, что сделала правильный выбор, Зульфира поступила в тюменское медучилище. Окончила и пошла работать. Говорит, единственное, о чем до сих пор жалеет, что не стала поступать в мединститут. Уверена - была бы первоклассным хирургом. А на вопрос, что помешало? Честно отвечает: «Испугалась. Проходной балл там был - 20, сказали, если ниже, лучше и не пытаться, не теряй зря время. А конкурс там всегда был большой. Со мной работала операционная сестра. Она четыре года пыталась поступать, но так и не поступила».
Жизнь Зульфиры круто изменилась в 1982 году. Из мирной тихой Тюмени она добровольно отправилась в неспокойный, полный опасности Кабул, столицу Афганистана. Получилось это спонтанно. Она тогда работала в медсанчасти областного УВД. И однажды одна из пациенток ей сказала, что идет набор в Афганистан, в госпиталь, и там нужны медсестры. На семейном совете мама, бабушка, старший брат сначала ее отговаривали, мол, куда ты, там же война. Особенно переживала бабушка Зульфиры. Она работала во время войны в детдоме в селе Ембаево, куда привозили блокадников из Ленинграда, и часто вспоминала, как легко на руках переносила даже больших детей, настолько они были истощены - кожа да кости. «Война - это всегда страдания и трудности, если готова ты это все вынести, то поезжай», - сказала, завершая разговор, бабушка.
Зульфира выбор сделала. Собрала все необходимые документы и подала их в военкомат. Ее долго проверяли - три месяца документы ходили по разным инстанциям. Наконец на заседании партийного комитета УМВД ей единогласно дали «зеленый свет», и в сентябре 1982-го она уже была в Кабуле.
Рассказывает: «На аэродроме афганской столицы была пересылка. Мы жили в палатках. Потом приехал врач - заведующий инфекционным отделением госпиталя - и забрал к себе. Госпиталь находился в центре Кабула, под горой, над нами виден был телецентр, рядом с нами располагалось американское посольство. В госпитале сначала тоже палатки были. Потом построили модули, такие сборные домики. А затем выделили под наш госпиталь территорию, на которой раньше находились английские конюшни. Провели там реконструкцию, отстроили все.
Спрашиваю: «Не страшно было?». Отвечает, не задумываясь: «Не страшно. Некогда было и думать об этом. Я была старшей сестрой сразу трех отделений - общей хирургии, нейрохирургии и урологии. Раненых и больных было очень много. Непрекращающийся поток. Каждый день поступали. Там же боевые действия шли. Все под пулями ходили. Скажу только, что дважды после ранения лежал у нас в госпитале легендарный Герой Советского Союза Руслан Аушев. Обстрелов Кабула, когда я начала работать, не было, они месяца через 3-4 начались. Но мимо нас все это летело - и трассеры, как пчелы ночные, и мины фугасные. Госпиталь окружал высокий забор. На охране у нас стояли части ВДВ. А в город мы выходили только в сопровождении военного патруля. Выходить приходилось, особенно в первое время, часто, за любой мелочью - зубную пасту купить, мыло. Стало намного проще, когда из Москвы к нам пришли магазины военторга.
Питание тоже было армейское - хлеб, масло, каша, тушенка, рыбные консервы. У нас называли эти консервы так: красная рыба - это килька в томате, белая - скумбрия в масле. И, конечно, сгущенка там всегда была, рекой лилась. Мне, гражданской, к такому питанию пришлось привыкать, и поэтому я сначала сильно похудела, а потом сильно поправилась (смеется). У афганцев фрукты покупали. Какие у них там мандарины, виноград - крупные, сочные, сладкие, я таких вкусных нигде больше не видела.
Помогал наш госпиталь и гражданскому населению. Афганцы часто к нам обращались. У нас же работали очень квалифицированные военные врачи: отличные гинекологи, травматологи, дерматологи.
Дороже любых орденов
Отработала Зульфира по контракту как положено два года. Вернулась в Тюмень, в медсанчасть областного УВД. Потом, когда рядом с домом, где она жила, открылась новая детская поликлиника, ушла работать туда, постепенно втягиваясь в мирную жизнь. Но в 2000 году опять все изменилось - ее призвали в армию и направили в Чечню, в Ханкалу, в состав 106-го отдельного медицинского батальона.
Это уже было не медицинское учреждение, а военное. Должность у нее была старшая сестра хирургического операционного взвода и звание старшина. Говорит: «Жили в палатках. Как в войнах на поле боя выходили медсестры, так и мы. Это была первая специализированная медицинская помощь для раненых. Но если в ратных битвах 1812 года или Великой Отечественной войне было все понятно: вот западная граница, вот восточная; здесь свои, там враг, - то здесь опасность грозила из-за любого угла. Подрывы на минах очень часто были, раненые поступали десятками, снайперов много было, подкарауливающих наших ребят, машин, начиненных взрывчаткой, со смертниками за рулем. Стоит блок-пост, подъезжает к нему такая бомба на колесах, и смертник подрывает себя и людей. В 2003 году в Моздоке так госпиталь взорвали. Там наши врачи были, на усиление их командировали. Четыре бригады работали в тот день. Больше пятидесяти человек при том теракте погибли.
Пять лет прослужила Зульфира в Чечне. Потом еще и в Абхазию летала, и с Южноосетинского Цхинвала принимала раненых. Из армии уволилась в 2011 году, по возрасту. Но до 2014 еще работала в Ростове, в военной поликлинике. Говорит, поняла, что Земля большая, а мир тесен. Встречала там очень многих из своих бывших пациентов. Это всегда радостное событие. Те, кто побывал в горячих точках, друг другу как родня. Однажды к ней подошел солидный мужчина, полковник. Смотрит на нее, улыбается. Спрашивает: «Не узнаете?». Вспомнила, он в госпитале в Кабуле лежал. Старшим лейтенантом тогда еще был. Обнял он ее, люди смотрят, а он им: «Это однополчанка моя, служили вместе». Зульфира признается, что для нее, как и для всех медиков, главная награда - здоровье и жизнь больного или раненого человека, и когда через десятилетия тебя узнают и говорят спасибо, это дороже любых орденов и медалей.
«А самое страшное для меня, еще с Афганистана, - говорит она, - когда у тебя на руках человек умирает, а ты уже ничего не можешь сделать. К этому никогда не привыкнешь. Я со всеми, кто умирал, будто тоже умирала. Зульфира вернулась в Тюмень в 2014 году. Работала в медсанчасти, потом в городской поликлинике. Недавно осталась без работы, но уже ищет новую: «Лежать на печи не хочется», - говорит она.
Мать не должна хоронить сына. Как не сдаться в борьбе с раком 
«Не чужая боль» - о реабилитации и мытарствах бездомных 
«Надо успевать жить». Сильная женщина, мать четырех детей - о своей судьбе 
Сюда приходят, чтобы жить. Как в хосписе помогают самым тяжелым пациентам 
Бабушка с пирожками vs Елена Ваенга. О пенсионерке, ставшей блогером