Эмоциональное выступление художественного руководителя театра «Сатирикон» Константина Райкина на прошедшем недавно седьмом съезде Союза театральных деятелей (СТД) взбудоражило не только служителей муз и их поклонников. Его слова про «наезды на искусство» активистов, про цензуру, бездействие властей всколыхнули все общество, как говорится, от Москвы до самых до окраин.
И словно в подтверждение этих слов в последние дни октября у нас в Тюмени активисты собирали подписи под заявление с требованием отменить показ рок-оперы «Иисус Христос - суперзвезда» на сцене филармонии. И отправили свое требование в различные инстанции, в том числе и главе региона Владимиру Якушеву. Подробно на данную тему рассказал «АиФ-Тюмень» Владимир Орел, ведущий актер тюменского драмтеатра, народный артист России, председатель областной организации СТД.
Юрий Пахотин, «АиФ-Тюмень»: Владимир Васильевич, вы были делегатом съезда и свидетелем этого единственного громкого выступления, благодаря которому многие, собственно, и узнали, про этот форум. А как на него среагировали сами делегаты?
Владимир Орел: От нашей области были два делегата – я и Василий Пустыльников, директор Тюменского театра кукол и масок. Вы сказали «громкое выступление». Уверяю как свидетель, для нас, сидящих в зале, оно таким не показалось. Оно прозвучало во второй день работы съезда, когда мы обсуждали проблемы театра, и делегаты, как и приглашенные гости, его приняли абсолютно нормально. Другое дело, что надо знать Константина, это человек - кипящий вулкан по своей природе. А говорил он абсолютно правильные вещи, все с этим согласились.
- Значит, проблемы, о которых он заявил, реально существуют?
- А для кого это секрет? Вообще отношения художник и власть, художник и народ, господи - это та проблема, которая тянется с древних времен. В какие-то периоды она мягче, в какие-то - жестче, но совсем не исчезает. И, думаю, никогда не исчезнет. И то, что сейчас Константин Аркадьевич ее поднял, - это правильно, и я полностью в этом его поддерживаю. Вмешиваться в искусство церкви, деятелям околоцерковным, активистам всякого рода - это полная глупость. Понимаете, мы не можем все друг другу нравиться.
Конечно, Райкин выступил остро и эмоционально, но он же артист и без этого не может. Он говорил, допустим, про советские времена, когда была цензура, и это правда. Вспомним, что творилось с Театром на Таганке, с «Современником». Товстоногову – умнейшему и талантливейшему - выламывали руки. И он вынужден был ставить что-то угодное властям, для того чтобы потом поставить то, что для души. А что творили с Любимовым?! Про провинцию я вообще не говорю. Но в то же время, я, например, не согласен с высказыванием Константина о том, что возвращаются сталинские времена. Это явный перебор.
- В советское время была жесткая, ощутимая цензура власти. Она душила творческие порывы, не давала раскрыться полностью таланам художников. И очень всем не нравилась. Но в своем выступлении Райкин обвиняет власть в противоположном. По его словам, активисты закрывают спектакли, а власть к этому относятся нейтрально. Он что, хочет, чтобы она вмешивалась в подобные конфликты?
- Мне кажется, что не этого он хочет. Он правильно говорит, что у художника должны быть свои «фильтры». Для этого у нас и существуют художественные советы. То есть должны решать профессионалы. И совесть. Все творческие работники поддерживают эту мысль. А когда люди посторонние… Вот давайте я буду учить главных тренеров, как нужно правильно играть в хоккей или футбол. Еще раз повторю: выступление Райкина не было бомбой. Просто ярк, по-актерски оно было исполнено, поэтому журналисты за него зацепились. А, скажем, очень глубокие, ценные, впечатлившие многих из нас выступления известного театрального критика профессора Геннадия Дадамяна, академика Александра Рубенштейна не заметили.
- Лидер байк-клуба «Ночные волки» Александр Залдостанов (Хирург) довольно резко среагировал на это выступление, написав, что под видом свободы, о которой говорил Райкин, хотят превратить страну в сточную канаву. Речь, конечно, идет об искусстве и культуре.
- Я не хочу комментировать высказывания мотоциклиста Хирурга. Мне тоже много чего у него не нравится. Но я же не требую, чтобы он ездил на «Ковровце» и в косоворотке.
Надо уметь защищаться
- Но наша тюменская общественность за последние годы не раз выступала и против приезда конкретных артистов, и против ряда выставок, шоу, спектаклей. И порой ее слушали. Например, в городе не состоялось выступление Бориса Моисеева, не увидели зрители спектакль «Кысь» с Дмитрием Нагиевым. И вот сейчас активисты пытались запретить показ рок-оперы «Иисус Христос - суперзвезда». Кстати, комментируя их обращение к губернатору области, Легойда, глава синодального отдела по взаимоотношениям РПЦ с обществом и СМИ, призвал различать неканоническое и кощунственное изображение святыни, напомнив, что эта рок-опера «многих привела в Церковь». Рок-опера в Тюмени 31 октября прозвучала. Тем не менее мы видим, что всевозможные группы общественности не только хотят, но и могут влиять на культурную политику?
- Власть на то и власть. Она же не рубит шашкой, она рекомендует, ищет компромисс. Это же политика. Я думаю, что власть не должна в такие конфликты вмешиваться. Вот выступал на нашем съезде Борис Мездрич, бывший руководитель Новосибирского театра оперы и балета, который был уволен с поста директора театра после скандальной постановки оперы «Тангейзер». Министерство культуры его сняло. Я считаю, что это огромная ошибка министерства. Это один из лучших директоров страны, легенда. Он, в каких бы театрах ни работал, столько «Золотых масок» привез. А это высшая награда театральных фестивалей.
- То есть власть не должна идти на поводу у общественности?
- Конечно нет. В своем выступлении Борис Мездрич как раз и предложил внести в резолюцию съезда положение о том, что оценку должны давать профессиональные общественные организации.
- Союз театральных деятелей может таким арбитром выступить?
- Безусловно. Помните, какая буря эмоций была вокруг конфликта пермского Театра-Театра и краевого министерства культуры. Там тоже художественного руководителя Бориса Мильграма уволили. Но СТД поднялся и отстоял человека. Сейчас у нас по Конституции страны цензура запрещена. Мы сами должны уметь защищаться.
- На наш тюменский драмтеатр давили общественность или власти?
- Нет, не давили. Я давно уже работаю в театре. У нас был замечательный режиссер Евгений Плавинский. И в советское время можно было ставить современные и смелые вещи. Но он сам этого не делал. Это были отголоски войны, плена. В концлагере в Норвегии, в котором он сидел, на военнопленных фашисты проводили испытания «тяжелой воды» - компонента ядерной бомбы. Все это не могло не отразиться на нем. Он был запуган и эту запуганность переносил в театр. Он больше всего боялся, чтобы, как писал Чехов, не дай Бог, чего не вышло. А вообще, я скажу, взаимопонимание - это такая сложная штука. Ладно, власть, чиновники, общественники не понимают какие-то творческие вещи. Но и художники часто друг друга не понимали. Лев Толстой писал, что Шекспир вообще никакой драматург. Он любил Чехова, но тоже не понимал, говорил, что рассказы его плохие, а пьесы вообще никуда не годятся. Так чью позицию нам принимать? Все они глыбы. А мы все требуем - дайте нам одну позицию. Константин приводил известное высказывание Вольтера, «Мне ненавистны ваши убеждения, но я готов отдать жизнь за ваше право высказывать их». Вот этого нам не хватает. Чего бояться? Россия настолько велика и самодостаточна и с такой колоссальной культурой, что никто ничего здесь не своротит, и никакими спектаклями духовных ценностей не порушит.
За город с «тарелкой»: разбираемся в особенностях спутникового ТВ 
Недоброе утро 
Деньги на ветер? Должно ли государство оплачивать культурные эксперименты 
Трудно быть рабочим. От чего нужно защищать человека труда в Тюмени 
Гия Эрадзе: «Тюмень у меня ассоциируется с цирком шапито и лютыми морозами»