Многодетная мама из Тюменской области Куляим Жакупова год провела в зоне СВО. Когда третий сын вслед за двумя старшими подписал контракт, она решила ехать за ними. Буквально перед отправкой Куляим получила медаль «Материнская слава», ее она взяла с собой, еще не зная, что вскоре детей у нее станет несколько сотен. Мама Айка — так прозвали уроженку села Бердюжье в зоне военной операции. Каждому бойцу она старалась помочь: обогреть, обезболить, накормить. В каждом видела своих братьев и сыновей. Ее баурсаки бойцы вспоминают до сих пор, а Куляим Сапаргалиевна не исключает, что вскоре снова вернется в места боевых действий. Почему подписала контракт, как СВО меняет жизнь и что важно «за ленточкой», она рассказала корреспонденту tmn.aif.ru.
Это почетная обязанность
Елена Сапро, tmn.aif.ru: Куляим Сапаргалиевна, традиции и правила воспитания сформировали ваш характер. Расскажите, из какой вы семьи?
Куляим Жакупова: из большой, дружной и работящей казахской семьи. Мои родители большую часть своей жизни прожили в ауле Волково, в шести километрах от центральной усадьбы. Отец Сапаргали и мама Зияда были сильными, мудрыми, спокойными и трудолюбивыми людьми. Всех детей, а их было 12, воспитывали в уважении к старшим, к труду, традициям, в целом к семье. Во всем был строгий уклад — мальчишки знали свою работу, девочки хлопотали по хозяйству, учась у бабушек и мамы создавать уют, готовить, детей нянчить. Рядом с домом были озеро, лес. И на СВО говорила командирам: «Возьмите меня с собой в лес, на передовую, я умею там выживать, я могу быть полезной».
Я была восьмым ребенком, мы хоть и росли в родительской любви, но особого баловства не было. В 18 лет вышла замуж — свадьбу устроили по нашим традициям. Через некоторое время умерла мама, младших ребятишек взяла в свою семью. Но нам помогали, поддерживали все родные.
— Вы тоже многодетная мама?
— Да, у меня пятеро детей. Четыре сына и дочка. А еще у меня уже семь внуков и одна внучка. Когда дети один за другим стали уходить в армию, было нелегко. В нашей семье служба в армии была в почете — никто не уклонялся, о таком даже не думали. Мы устраивали шумные и многолюдные проводы, собирали многочисленную родню. Старшие братья уходили, а младшие собирались. Поэтому и для моих сыновей это почетная обязанность. Трое старших не просто ушли в армию. Отслужив срочку, остались по контракту. Сейчас в дорогу собирается младший.
— Ваши братья, сыновья участвовали в боевых действиях. Они до сих пор там?
— Да, на СВО сейчас находятся мой старший брат, восемь племянников и мои сыновья. На 8 Марта я участвовала в одной из передач, посвященной женщинам на спецоперации, мой сын Мирам смог выйти в прямой эфир, поздравил меня, сказал слова признательности, восхищения, любви, я не сдержала слез.
Мой младший брат погиб, у него остались девять детей. Мы даже не знали, что он подписал контракт. Он в то время работал на Севере, подолгу там оставался, поэтому думал, что никто ничего и не узнает. Мы в очередной раз проводили его на вахту, а в день рождения, 25 июля, звоню его поздравить, а он говорит: «Сестренка, я уже в дороге, не ругайте сильно». Поехал на полгода, а через четыре месяца его не стало, в это время у него родился девятый ребенок.
Почти сразу после его гибели старший брат ушел. У него был опыт участия в боевых действиях дважды — в Таджикистане и Чечне.
— Как началась ваша дорога на СВО? Женщину в вашем возрасте никто не отговаривал?
— Нет, более того, моя односельчанка, с которой мы и не общались сильно, подошла как-то ко мне, сказала, что хочет поехать со мной. На СВО отметили ее круглую дату — 65 лет! Руки нужны везде. Я последние годы проработала санитаркой в местной больнице, вот и подумала, что в госпитале, может, тоже пригожусь. Мне ведь главное — быть рядом с моими родными. Долгое время мне снились сны, не скажу, что измучили, но словно призывали к действиям, кто-то звал постоянно. По утрам понимала — нужно что-то делать, иначе это было невыносимо, в какой-то момент поняла, что именно мне нужно: я хотела отомстить за брата. Курсы подготовки с какой-то одержимостью проходила: училась стрелять, сдавала нормативы, ГТО на золото сдала. Страха не было, когда понятны дальнейшие шаги, их уже не боишься. Я подала документы, прошла медкомиссию. Военный билет пришел очень быстро, из Тюмени позвонили буквально через несколько дней и обозначили день выезда.
— О чем думали по дороге, что ожидало вас на месте?
— Никаких мыслей не было, как в тумане вся дорога прошла. Помню только одно — хотелось поскорее прибыть по месту назначения. Я туда торопилась очень.
За время контракта была в Рубежном и Кременной. Служила рядовым в медицинской роте в составе 11-й танковой бригады. Поначалу была определена в госпиталь. Когда прибыли на место, нам сказали, что нет здесь женщин и мужчин, есть — солдаты. Но нас все равно берегли. Мы порой сами просились на передовую, а командиры говорили: «Вы же девочки». Когда пришлось переходить «за ленточку», нам сразу сказали, что если кто-то откажется, никто осуждать не станет, все поймут, но ни одна из нас не отступила от своего решения.
— Там вы и встретились с братом? Он ведь не знал, что вы подписали контракт?
— Никто из моих, которые были на СВО, не знал о моем решении. Старший брат с ранением в голову попал в госпиталь, где я служила. Как-то вечером идет по коридору весь забинтованный мужчина, я его и не узнала даже. А он остановился и грозно, но в то же время удивленно воскликнул: «Ты что тут делаешь?» Я растерялась, хотя к таким вопросам привыкла.
Потом в госпиталь также племянник попал, почти с тем же вопросом ко мне обратился. Позже второй племянник вырвался ненадолго, чтобы меня навестить. Все поняли мой поступок, к тому же они знают мой характер: если что-то решила, бесполезно отговаривать.
— Вы как-то сказали, что про месть забыли, когда попали в зону боевых действий. Какое-то другое чувство стало движущим фактором?
— Там все нивелировалось. Когда увидела пацанов, которым нужна помощь от чисто бытовой — помыть, переодеть, накормить — до срочной медицинской, вместо мести пришло желание помочь. Какое-то время я служила санитаркой, ухаживала за ранеными, конечно, было тяжело на сердце. Все время думала, а может, мой сын вот так же где-то лежит, ему нужны помощь, ласковое слово, просто поддержка. В каждом бойце видела сына, брата, отца.
Хотелось вкусно всех накормить
— Вы говорите, что страха не было. Сейчас, как думаете, вы его просто не замечали или старались не замечать?
— Я вообще как-то не думала о себе. Хотя опасностей кругом хватало. Например, в Рубежном, в пяти километрах шли бои. Работы было много, порой по трое-четверо суток глаз не смыкали. Может, поэтому про страх и думать было не 173a когда.
— Ваши обязанности не ограничились уходом за ранеными, вы успели потрудиться и на кухне. Говорят, маму «Айку» до сих пор военные вспоминают, по вашим бурсакам скучают.
— Там не бывает так, что занимаешься чем-то одним. Можешь готовить — надо готовить. Мы стояли почти неделю в лесу, на полосе перед ЛНР. Наша разведка искала место, где нам безопасно встать. Надо было кормить медбригаду, а это 50 человек, а повара с нами не было. Своими силами оборудовали кухню — и за дело. Я сразу предупредила: я не профессиональный повар. А командир как отрезал: «Пятерых прокормила и 50 прокормишь, а надо — и всех 250». Так и получилось. Мы тогда спали на земле, ребята нам нарубят камыши, а мы соорудим пастели. Холодно, крысы практически по тебе бегают, а я только и думаю, как в четыре утра надо подняться, как и чем накормить. Так хотелось готовить вкусно, по-домашнему.
Потом уже и для бойцов стала готовить, а их 250 человек плюс медрота. У нас ведь хорошая гуманитарка была: картошка, капуста, крупы. Если чего-то не хватало, скидывались, покупали сами. Позже Минобороны наладило поставки, появились мясо, курица и другие продукты. На кухне меня порой ребята и девчонки наши мама Айка называли. Ну, думаю, значит, вкусно, сытно. Баурсаки жарила, борщи варила, пиццу, бешбармак, разные салаты придумывала. Только компотов литров по 150 варила. И все время просилась на передовую, в лес, чтобы бойцов наших кормить. Несколько рапортов подала, все командир порвал, говорил, что я им там нужна.
Сегодня снилась война
— Говорят, что люди возвращаются оттуда совсем другими?
— Когда мои сыновья первый раз пришли в отпуск, я не могла понять их состояния. Вроде все те же парни, а другие. Теперь все понимаю. Я неделю-две даже из дома не выходила. Мне, особенно в первые дни, было тяжело адаптироваться к гражданке. Ощущение преследовало, что мне как будто люди чужие, все здесь не то, лишний раз говорить с кем-то не хотелось. Какое-то непонимание реальности возникло. Это как два полюса — там и тут. Здесь все живы-здоровы, а там... У меня долгое время душа рвалась туда.
— Сны продолжают сниться?
— Да, особенно если поговорю с ребятами. Вот сегодня как раз снилась война, будто кругом пожары, все в огне, а я хожу и словно своего сына ищу, потом кого-то вытаскиваю.
— Вы ведь говорили, что хотите вернуться?
— Сейчас призыв младшего сына будет. За него сильно переживаю. Не исключено, что моя дорога не закончена, ведь мои дети — моя материнская слава.
