Вот уже 60 лет каждое утро заслуженного врача России, анестезиолога-реаниматолога Анатолия Рудакова начинается с белого халата и пациентов. В последние годы он не стоит в операционной, но все так же через него проходят истории самых тяжелых больных, его приглашают на консилиумы в реанимации, на его опыт и знания опираются при принятии сложных решений. Недавно Анатолий Рудаков отметил 85-летний юбилей. О «каменном веке» российской реанимации, тяжелых пациентах и профессиональном выгорании - в материале «АиФ - Тюмень».
Временная профессия
Когда Анатолий Рудаков пришел в медицину, отделения анестезиологии не было ни в одной больнице страны. После обязательной отработки в одном из сельских медучреждений Тобольского района, куда доктор вместе с женой попал по распределению по окончании Краснодарского мединститута, Рудакова вызвали в облздравотдел в Тюмень и предложили остаться в областной столице. Решающим стало обещание выделить квартиру. Для молодой семьи жилищный вопрос был немаловажным. Хотели перевести хирургом, но свободной ставки не оказалось. Тогда Анатолию Рудакову предложили должность анестезиолога. Временно. Но, как известно, ничто так не вечно, как временное. Так Рудаков и остался в этой специальности, хотя к тому времени опыт в анестезиологии у него был только в ветеринарии. Еще в институте он с другом участвовал в операциях на животных, где в том числе пробовал себя и в этом направлении.
«В 1964 году в областной больнице открыли первое отделение анестезиологии не только в Тюмени, но и в стране. Тогда было всего шесть коек и две палаты - мужская и женская. Были функциональные кровати, можно было отрегулировать их, но вручную, а не как сейчас - нажал на кнопку и готово. Никаких мониторов, датчиков, но был аппарат для вентиляции легких и своя круглосуточная экспресс-лаборатория. По сравнению с тем, как сейчас оснащены реанимации, это было словно в каменном веке», - рассказывает Анатолий Рудаков.
До образования отделения многие серьезные операции были очень рискованными из-за масочного наркоза. Например, хирургические вмешательства на легких грозили пневмотораксом и гибелью. Никакого автоматического дозирования: медсестры подбирали дозу, исходя из состояния больных. Особенностью такого наркоза была стадия сильного возбуждения. Пациенты буквально «прыгали» после подачи эфира. Их приходилось привязывать к столу или удерживать сразу нескольким медсестрам, врачам. Выход из наркоза был точно таким же.
Многие хирурги после образования нового отделения в те годы ушли в анестезиологи. Они, как никто другой, понимали важность этой специальности: когда больной хорошо и правильно обезболен, хирург может спокойно заниматься своей работой.
Обратная сторона севера
Создание нового отделения совпало с освоением тюменского севера. Анатолию Рудакову не раз приходилось выезжать на месторождения, когда случались техногенные катастрофы. Некоторые из них врезались в память навсегда. Например, трагедия в поселке вахтовиков. В шве трубы большого диаметра, в котором газ проходил под давлением 70 атмосфер, произошла утечка. Взрыв. Пожар.
«Тогда пострадали 87 человек, мы с сестрой-анестезистом не выходили из операционной четверо суток, - вспоминает Анатолий Рудаков. - Выводили из ожогового шока, поднимали артериальное давление, сохраняли функции почек, обезболивали. Многих удалось спасти. 37 человек мы на военно-транспортном самолете перевезли в Тюмень: кто-то лежал на носилках, кто мог - сидел. Еще десять человек увезли в Москву».
За свою более чем полувековую карьеру Анатолий Рудаков видел много боли и страданий. Но когда речь идет о лечении больных, в волю судьбы или знаки свыше он не верит. Для себя доктор давно нашел ответ на вопрос: почему в одном случае, казалось бы, безнадежные пациенты выживают, а в другом, когда есть все шансы на выздоровление, погибают.
Все решает только адекватное лечение, соответствующее тяжести состояния
«Все решает только адекватное лечение, соответствующее тяжести состояния. Ведь можно дать лекарство формально и все будет сделано правильно. Но если посмотреть пристальнее, окажется, что дозировка была не та, что требовалась при таком состоянии больного. Вот и неадекватное лечение. Как-то к нам привезли с севера мужчину с сепсисом обоих клапанов сердца. Там ему давали пенициллин, и все делали правильно, но вводили около 10 млн Ед в сутки, и он не действовал, мы вводили 100 млн Ед в сутки и погасили инфекцию. Те пациенты, которые выжили - получали адекватное лечение, а те, что погибли – нет», – делится врач.
С точки зрения технического оснащения возможности современной реанимации на высоком уровне: аппараты и датчики контролируют все системы жизнеобеспечения, сейчас самое главное, по словам доктора, сделать лечебные препараты менее токсичными, чтобы не было воздействия на сердце, почки и другие органы.
«Главная проблема, которую предстоит решить современной российской медицине, на мой взгляд, - безопасность. Дело в том, что используемые лечебные методы довольно агрессивны. Они эффективны, но агрессивны. Это как две стороны одной медали. Во всем есть свои плюсы и минусы. Задача хорошего специалиста - минимизировать риски, побочные эффекты от используемых препаратов, избежать последствий, - говорит Анатолий Рудаков. - А все эти знания приходят только с опытом, желанием учиться, узнавать новое. Помню, когда я начинал работать, везде ходил за доктором по пятам, задавал вопросы, просил дать попробовать. Сегодня зачастую студенты приходят в ординаторскую и сидят на диване в телефонах».
Спасал спорт
Сейчас Анатолий Рудаков не практикует, но ни один сложный случай не проходит мимо него. Он выступает в качестве эксперта, участвует в консилиумах. Часто его приглашают в детскую реанимацию для решения сложных вопросов.
«Врожденные пороки сердца - бич номер один в детской хирургии. Еще лет 50-60 назад это были довольно редкие случаи. Причем много очень сложных комбинаций, когда операция только усугубляет состояние. Одна из причин такого всплеска в том, что женщины рожают, несмотря на предупреждения о несовместимых с жизнью ребенка пороках. Через некоторое время дите все равно умирает. На мой взгляд, выход тут только один - поступать как в США. В Америке, если женщина отвергает аборт и решает родить, лечение оплачивает сама. Жестко, но это жизнь».
Несмотря на такую позицию, Анатолия Рудакова нельзя назвать циничным и бессердечным, в чем часто обвиняют врачей. За 60 лет в медицине он так и не научился относиться к смерти пациентов как к чему-то обыденному. Каждый случай переживает и пропускает через себя. От эмоционального выгорания спасает физкультура. Со студенчества доктор увлекался легкой атлетикой. Зимой - лыжи, летом - бег. Так было много лет, до самоизоляции из-за пандемии коронавируса.
«Нас заперли в четырех стенах. Меня это вынужденное сидение дома сильно подкосило физически. Если до этого каждый день пробегал несколько километров, то сейчас могу только ходить», – вспоминает врач.
Спасала и любимая собака. В любую погоду два раза в день большого дога нужно было выгуливать. Но верный друг погиб под колесами поезда. Сейчас у Анатолия Рудакова маленькая чихуахуа. Хлопот с ней меньше, чего не скажешь о любви и ласке.
Через сосуд. Как проводят операции без единого разреза? 
«Под нож хирурга». Врач – о тенденциях «пластики» 
Возраст имеет значение. Как врачи спасают 100-летних пациентов 
«Лечить ребенка, а не только его сердце». Кардиохирург - о пороках и риске 
Щеки - убрать, губы - выделить. Зачем тюменки идут к пластическим хирургам?