В России есть специальные центры, которые помогают детям, пострадавшим от физического и эмоционального насилия. Один из них работает в Тюмени – это региональный центр «Семья». Корреспондент tmn.aif.ru встретился с заведующей сектором психологической и методической помощи центра, психологом Ириной Кислициной, чтобы узнать, от какого насилия страдают дети, почему это происходит и как им можно помочь.
Работа в команде
Екатерина Пинчук, tmn.aif.ru: Ирина Юрьевна, когда ваши специалисты приходят на помощь детям?
– В нашем секторе психологической и методической помощи 5 психологов, которые работают в круглосуточном режиме. Они сопровождают детей, которые стали жертвами сексуального насилия. Также мы помогает ребятам, пострадавшим от жестокого насилия. Чтобы упорядочить эту работу заключено трехстороннее соглашение между центром «Семья», Следственным комитетом и УМВД. В нем прописан алгоритм действий. Например, дежурному психологу поступает телефонный звонок от следователя о том, что нужно опросить ребенка. Опрос не начнется, пока психолог не приедет в следственный комитет.
Как опрашивают таких детей?
– Сначала психолог работает со следователем, потом с родителем, потом с ребенком, и только после сбора необходимой информации по произошедшему начинается опрос ребенка следователем. Все эти действия необходимы для того, чтобы минимизировать травматичность, ведь ребенок и без того уже испытал огромный стресс. Также у нас есть возможность сделать видео и аудиозапись этого опроса, чтобы пострадавшего лишний раз «не дергали» и не приглашали в суд.
От какого насилия чаще страдают дети?
– Определенно точно от домашнего. Очень часто насильниками становится именно близкое окружение. Это могут быть родственники, друзья, отчимы и т.д.
Речь о физическом насилии?
Дети могут сами напрямую пожаловаться?
– Существует экстренная служба детский телефон доверия и на него поступает достаточно много звонков. Ребята жалуются, что их наказывают или притесняют родители. Но ребенок устроен так, что иногда воспринимает требования родителей как насилие. А требования какие? Учить уроки, не залипать в телефоне, помогать по дому.
Какие есть нюансы работы с детьми, которые пострадали от сексуального насилия?
– Самый главный – мы работаем не только с ребенком, ставшим жертвой насилия, но и со всем его окружением, со значимыми для него людьми, семьей. Очень часто пострадавший может легче пережить травму, нежели его родители, семья. Взрослые объективно понимают, что случилось, а ребенок не всегда осознает произошедшее с ним. Но при этом взрослые могут усиливать полученную травму, постоянно прокручивая произошедшее в голове. Поэтому вся работа по восстановлению жизненных ресурсов, снижению тревожности направлена не только на ребенка, но и на семью.
Имеет значение возраст ребенка?
– Чем он меньше, тем его психика пластичнее, она просто вытесняет травматичные события. Чем взрослее ребенок, тем острее воспринимает случившиеся события.
Можно ли полностью избавить ребенка от всего, что он пережил, от болезненных воспоминаний?
– Это можно купировать, конечно, но жизнь длинная. Какой-то триггер, какая-то ситуация может снова всколыхнуть воспоминания, никто не даст гарантии, что этого не произойдет. Допустим, мы сняли и снизили тревожность, поработали над уверенностью, над умением защищать себя, и все вроде бы все благополучно, но, если произойдет травмирующее событие, все может откатиться, и мы окажемся в начальной точке.
Повторить судьбу родителей
Как насилие отражается на будущем детей, они могут повторить судьбу родителей и сами стать агрессорами в будущем?
– Дети подражают взрослым. Это аксиома, которая не нуждается в подтверждении. Но бывают и исключения, когда априори ребенок говорит: «А у меня будет по-другому», и он делает все, чтобы не повторить судьбу родителей. Процент таких детей крайне невелик и все-таки он есть. Часто дети повторяют судьбу родителей.
Получается, когда родители, например, хватаются за ремень, это тоже происходит из-за насилия, которое они пережили в детстве?
– Да, при этом они говорят: «Меня тоже так воспитывали, видишь, я живой, нормальный и все хорошо». Для них это норма, как некие традиции, передающиеся от поколения в поколение.
Давайте представим, вы ребенок, а я взрослый. Я априори вас сильнее, вы мне не можете дать сдачи или как-то возразить, потому что для вас это будет небезопасно. Еще, как взрослый я имею образование, порой даже ни одно. И получается я такой взрослый, сильный, красивый и умный, я не могу найти слов, чтобы ребенку объяснить, как надо поступать, а как не надо?
У нас есть самый главный инструмент, благодаря которому человек отличается от животного – это язык, мышление и речь. Родитель, хватаясь за ремень, расписывается в своем бессилии, в том, что он не умеет разговаривать, не может донести свои мысли, чувства своему ребенку.
Родители вымещают свою злость на ребенке?
– В этом случае они руководствуются тем, что их били, и они тоже будут бить. Это происходит бессознательно: мне было больно, пусть тебе тоже будет больно. Можно сколько угодно скрываться за оправданиями, говоря, что это любя, что родители желают лучшего. Но насилие нельзя оправдать, тем более над тем, кто слабее тебя.
Можно как-то от этого уйти, не стать как родители?
– Для тех, кто желает разорвать порочный круг насилия, в Тюменской области шестой год реализуется проект «Точка опоры», направленный на повышение родительской грамотности. Папами и мамами не рождаются, ими становимся в процессе появления и взросления детей. Школы родительства как таковой нет. Все знания и опыт, которые мы имеем, когда становимся родителями, это ровно то, что мы вынесли из своего детства, из своей семьи. Как с нами поступали наши родители, так поступаем и мы со своими детьми. А хорошо или плохо, это уже другой вопрос.
Вы поможете любой семье, которая обратится в ваш центр за помощью?
– Наши специалисты оказывают экстренные психологические услуги всем, кто обратился.
Почему проект «Точка опоры» направлен только на родителей?
– Потому что все изменения в семье идут от них. Мы помогаем родителям увидеть ресурсы своей семьи, чтобы взрослые сами справлялась с возникающими трудностями. Ведь больше всего мы ценим то, чего добиваемся сами, своими усилиями.
