Все чаще в последнее время в выступлениях первых лиц страны, региона стали звучать такие слова, как честность и справедливость. И это не случайно.
Без решения, или хотя бы смягчения проблем социального расслоения людей, разрыва между властью и народом страна просто не сможет успешно развиваться. Но пока реальных изменений здесь нет, считает Виктор Строгальщиков, автор остросоциальных романов, ставших в свое время открытием для читающей России. О народе и власти мы и говорили с самым титулованным тюменским писателем.
Правда не нужна?
- Виктор Леонидович, Недавно Владимир Путин встречался с деятелями культуры страны. И, кроме прочего, речь шла о цензуре, функции которой взяли на себя активисты различных общественных организаций. Как, по-вашему, кто должен защитить художника?
- Мне кажется, что президент расставил все точки в этой дискуссии. Нужно жестко пресекать действия гражданских активистов, если они нарушают закон , но и самим творцам прекрасного не надо провоцировать общество. И грань здесь действительно тонкая. Я хочу сказать и о другом. Существующая у нас в культуре групповщина тоже плодит цензуру. Свежий пример. Вышел спектакль по моей книге «Край». Театр подал заявки на участие в разных фестивалях. Но так как в основном тон там задает, так называемая, либеральная театральная общественность, то мне сказали: «Фу, что-то вы в своем патриотизме аж первый канал переплюнули. Не пойдет». Даже не допустили к участию в фестивале. Так что цензура здесь еще круче, чем государственная.
- В вашем романе «Стыд» была реплика одного из героев – что, мол, сегодня продвинулись вперед те, кто отбросил стыд. Прошло почти 10 лет с выхода этой книги. Что-то изменилось или эта «формула успеха» действует в политике, бизнесе, экономике?
- Вроде бы, формально, изменилось. Губернаторов, потерявших стыд не только стали арестовывать, но и сажать. Министра даже взяли под арест. Хотя эта история с ночным чемоданчиком… Ну, это смешно. Там взятки так не берут. И не дают. А реально ничего не поменялось. И самая большая печаль для меня, что народ как-то так отстранился, даже от нравственной оценки происходящего в стране. Как-то я разговаривал с горожанами и спросил их, хотели бы они иметь независимую печать. Да, дружно ответили они. Задаю следующий вопрос: «А вы способны ради этого отказаться от одной бутылки водки в месяц»? Этих денег хватит, чтобы газета ни от кого не зависела. Так вот, не согласен народ, ради правды отказываться от бутылки водки. Когда я спросил почему, они ответили – а зачем, мы и так все знаем. Вот явление-то. Оказывается народу сегодня ни свободная пресса не нужна, ни правда, как таковая, они уверены, что все воруют, а детали им не интересны. Есть и еще одна сказка, которая меня сильно тревожит. Несколько веков Россия жила в уверенности – «царь-то хороший, бояре плохие». В 1917 году стукнуло. Затем все продолжилось с каждым новым руководителем страны.
И сегодня та же самая картина. И это меня тревожит потому, что обычно это раздвоение заканчивается или разрывом, или взрывом. А это плохо. Мы вступаем в год столетия октябрьской революции, и я бы не хотел, чтобы мои дети, внуки и внучки пережили подобное.
- А кто должен эту сказку разрушить?
- Мы же знаем, что произошло в 17-ом. Не получается у нас изжить и пережить эту ситуацию. Может быть, это особенности нашего национального характера - сидим и терпим до последнего. А затем с диким криком и батогом бежим восстанавливать социальную справедливость.
Что выбирает государство
- Может быть «оживут» журналистика, публицистика и возьмут на себя функцию восстановления социальной справедливости?
- Не оживут. Сейчас вся страна смотрит телевизор. И не только наша страна – весь мир смотрит. И Интернет, который собственно, одна из разновидностей телевидения. Чтение – это труд. А народ обленился. Никто трудиться не хочет. Проще уставиться в экран. Но это естественный процесс и никто его не победит. К чему он приведет, не знаю.
- Но, казалось бы, все составляющие для восстановления справедливости есть. Президент говорит о сбережении человеческого капитала, наш губернатор о том, что власть должна постоянно разговаривать с гражданским обществом. То есть все детали есть, а механизм не действует даже под давлением «сверху». Почему?
- Я сейчас скажу, вроде бы не об этом, а на самом деле об этом. В газетах, на экране телевизоров постоянно вижу портрет очередной больной девочки, которой срочно нужно собрать пятьсот тысяч рублей, миллион и т. д. И адресовано это кому - 80% населения, которое балансирует на грани бедности. В тоже время я знаю и не могу об этом не помнить, что один замечательный новый танк «Армада» стоит 250 миллионов рублей. Это 250 спасенных девочек. А государство делает выбор в пользу танка. Питер строит стадион – 8 млрд рублей планировали, 40 млрд. уже «сожрали» и не достроили. Давайте эти деньги тоже на девочек поделим. Никто не хочет этого делать. Вот причина.
Государство живет само по себе. Его интересы, отчасти правильные – нужно укреплять обороноспособность, заявить себя на мировой арене, помогать там и сям. Но про своих граждан тоже надо думать.
По разным данным примерно десять процентов трудящихся, производит девяносто процентов ВВП в стране. Остальные для государства – иждивенцы и головная боль. У каждого такого «нахлебника» есть жена, дети, внуки. Им надо строить поликлиники, больницы, школы, детсады и т. д. А остались бы у нас только эти десять процентов трудоспособного населения, как бы было здорово. Но задача государства не столько в том, чтобы утверждать себя на мировой арене, сколько в обеспечении всем живущим в стране нормальную человеческую жизнь. Смысл государства в жизни каждого человека, даже если с его точки зрения он бесполезен.
- Но сегодня с самой высокой трибуны прозвучала цель – сбережение человека. Значит, будет меняться политика?
- Не знаю. Возьмите строительство космодрома, сколько уже там посадок было и сколько миллиардов разворовано. А тот же стадион в Питере, и он не единственный – впереди ЧМ по футболу. Чиновничеству интересны мега проекты, потому что там можно украсть сразу много. А если эти деньги раздать, увеличить, например, пенсию - что он с каждого пенсионера откат потребует?
- То есть, у нас опять основная беда, в том, что государство само по себя, а люди сами по себе?
- Совершенно верно. И люди это чувствуют. Отсюда и, так называемая, социальная апатия. Социальное расслоение за последние 15 лет не уменьшилось, а увеличилось. Богатые стали еще богаче, бедные – беднее. А чем же занималось государство? Мне страшно предположить, что так оно и было задумано. Хотя, лет десять назад, я публично говорил о том, что ресурсы поделены - нефть, газ, лес, вода, руда, торговля – все. Остался последний - ЖКХ. Так и случилось. И начали «стричь» народ, через приватизацию коммуналки. Это ошибка или осмысленный ход? Конечно осмысленный!
- В будущее вы смотрите больше с оптимизмом или пессимизмом?
- На государство я смотрю с пессимизмом. Я не верю, что руль нашего корабля переложат в другую сторону. Слишком долго мы движемся в определенном направлении. И есть масса людей, которые не желают ничего менять. И у этих людей в руках власть и деньги. А в человеческом плане я, безусловно, оптимист. Потому, что люблю наш народ, наших людей. Мне их отчасти жалко. Но я не перестаю удивляться, как в любой ситуации, народ все равно живет, и находит что-то светлое, ради чего стоит жить. Не все же просыпаются в слезах, и в слезах засыпают. Эта отдельная жизнь, содержит в себе массу замечательных вещей, совершенно не зависимых от государства, а зависимых от нас – друзей, товарищей, семьи, детей и внуков. Зависит от хороших книжек, кинофильмов, спектаклей – есть и такие. Но это все живет как бы немножко в стороне от, так называемой, большой государственной политики. И вот это, я уверен, никуда не денется. Народ как жил по-своему, так и будет жить дальше.
«Тотальный диктант» или флешмоб? Почему у нас мало почитателей грамотности? 
А вы читали «Муму»? Кто должен решать, что читать детям в школе 
Ужин по секрету. Автор благотворительного проекта раскрывает тайны 
«Сама виновата». Почему женщины не расстаются с насильником? 
Попытка №2: в Тюмени создают бренд региона