Другая жизнь наркозависимого. Несчастливые семьи до мелочей похожи

Владислав Уткин* - наркоман. Ему 35 лет. Корреспондент «АиФ-Тюмень» Юрий Пахотин вместе с ним сидит в креслах друг против друга в кабинете психолога в корпусе Тюменского областного центра реабилитации и профилактики. Здесь мужчинавпервые. А вообще несколько раз пытался начать трезвую жизнь. Не получалось. «Падать было легче?» - спрашивает корреспондент. «Когда начинаешь падать,  еще не знаешь, что падаешь», - отвечает Владислав.

Взгляд у него прямой. Он не смотрит в сторону или в пол, не отводит  глаза, но в них настороженность и тревога. У него все в порядке с чувством юмора, шутки он понимает, но не смеется, только чуть тревога утихает в глазах и тут же возвращается. И говорит своеобразно - четко, ровно и как-то без интонации, без эмоций,  жестов, хотя разговор на больную во всех отношениях тему.

Спасать было поздно

…Жизнь его потрепала изрядно. Уже в 13 лет стал считать себя взрослым. Это был 1995 год. В то время он учился в школе, и все было у него хорошо. Многие из нас помнят строки, о том, что «все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему»,  которыми начинался роман великого Льва Толстого «Анна Каренина». И принималось это как аксиома. Но в 90-е годы в России, пожалуй,  все было наоборот - до мелочей были похожи друг на друга несчастливые семьи.

Статья по теме

Отравленная жизнь. Психолог о том, как спасти ребенка от наркозависимости

Вот и в его жизни сложилась типовая ситуация того времени -  мать с отцом развелись, а его отправили жить к бабушке. Маме казалось, что  так будет лучше для него. А зря. Жили они в центре Тюмени, а бабушка - на другом конце города, в районе  Мыса. При том она еще и крепко дружила с алкоголем, так что он был предоставлен сам себе. С отцом он с тех пор  не общался, считает, что тот их всех - его, маму, братьев - предал. Мать ни в чем не обвиняет. Говорит: «У нее депрессия была после развода, она меня на момент выпустила, а я закуролесил. А когда она попыталась меня спасти, было уже поздно. Недавно она  умерла. От рака. Ей и 60 не было».

Тогда еще не было домофонов, ворот, ограждений - все было открыто, и  в его подъезде до ночи звучала  гитара, сидела молодежь, покуривая травку.  С нее начиналось падение в иллюзорный мир у многих. И Владислав не был исключением. Он забросил школу. «Добрый» взрослый  приятель посоветовал ему попробовать  тяжелый наркотик.  Попробовал.  И сразу, как тогда говорили,  «сел на иглу». Так началась у него другая жизнь.

Его всегда раздражали те вещи, которые ему покупали родители. «Я себя в них постоянно чувствовал ущербным», - говорит он. Но чтобы одеться-обуться модно, да еще и купить дозу, нужны были деньги. Новые друзья стали  учить его  воровать. «Эти парни были намного старше меня, и они говорили мне, что я могу  красть безнаказанно, меня не посадят, потому что мне не было еще 14 лет, - рассказывает он. - Я залазил через окно в квартиру  и изнутри открывал им двери. За это получал наркоту и деньги. Я купил то, что мне нравилось, и чувствовал себя полноценным человеком. Парни как к равному ко мне относились. Даже старший брат меня не трогал. Знал, что заступиться есть кому».

Но на заметку милиция его взяла. Когда он попался с поличным на очередной краже,  ему уже исполнилось 14 лет, и он получил свой первый срок.

Владислав признался, что тогда еще не понимал, что проблема в наркотиках. Считал, что, как гласит поговорка, не тот вор, кто крадет, а тот, кто попался, и он просто еще не научился умело красть. А вот когда второй раз посадили, до него дошло - беда от наркоты. Решил, что выйдет на свободу и больше употреблять не будет. Но оказалось, что не так-то просто вырваться из этих сетей. Рассказывает: «Пытался остановиться -  по 3-4 дня сидел дома, не выходил, за город выезжал - 2 недели протерпел. Ничего не помогало. А денег нужно было все больше. Крал каждый день. Все, что плохо лежит - в квартирах, на стройках. В  общей сложности отсидел 12 лет - четыре срока по три года. И  почти смирился с тем, что обречен, и моя судьба - наркотики, тюрьма и смерть».

Остались голые стены

А звонки уже были. Умирали молодыми  его друзья. От алкоголя и наркотиков в 33 года умер старший брат.  Есть у него  еще младший брат. Ему сейчас 28. Спрашиваю: «Тоже употребляет?» Отвечает: «Нет.  Я ему с детства внушал: посмотри на меня - нужна тебе такая  жизнь?»

Он пробовал работать. Тетя помогала устроиться. Но держался недолго, максимум два месяца. Говорит: «Деньги попадают в руки - и все. Когда в Кургане в детской колонии сидел, выучился на каменщика и на наладчика швейного оборудования. Но по профессии не работал ни разу. Приходишь устраиваться,  спрашивают, есть ли опыт, если нет - то до свидания.  Хотя, если честно, особо я  и не рвался, не было, наверное, внутреннего желания работать. Сейчас только это понимаю».

В 2008 году в очередной раз он вышел из тюрьмы и решил: все, хватит, надо семью заводить. Познакомился с девушкой. Рассказывает: «Она тоже употребляла. Умеем находить мы друг  друга. Решили вместе бросить. Вроде все наладилось. Дочку она родила. Я работал. А потом кризис наступил,  фирму, где я работал, ликвидировали, людей уволили. Появилось свободное время. И сорвались. Оба. И опять начался этот кошмар. Дочку отдали маме, ей 5 месяцев было. Пошли проблемы с милицией. Меня посадили. Жена попала в реабилитационный центр. Это был 2010 год. Мы развелись, но сохранили хорошие отношения. С ней и с дочкой до сих пор общаемся. Она уже 70 месяцев не употребляет. Она мне говорила, когда я еще сидел, выйдешь на свободу - и сразу  на реабилитацию. Я  только посмеялся. Сказал, что обойдусь сам. Ломка прошла. Нет проблем. Она тогда еще меня предостерегла, что  это ерунда, героин умеет ждать. Я не верил. Но она как в воду смотрела.

Статья по теме

Доступно и опасно. Тюменцы начинают пробовать алкоголь и наркотики в 9 лет!

Он понял, что самому не справиться. И в 2012 году лег на реабилитацию в один из частных центров. Но первая реабилитация не помогла. Говорит: «Дали  там рекомендации - не общаться со старыми друзьями, выкинуть все номера их телефонов. Я так и сделал. Но какие-то из них знал наизусть. На этих номерах и сорвался. Через две недели после выхода. После второй реабилитации, тоже в частном центре, где пробыл девять месяцев, опять сорвался. Хотя наконец-то дошло до меня, что программа работает, и дело только  во мне. А тогда за два месяца я потерял все, что приобрел за полтора года трезвой жизни - доверие родственников, материальные ценности. Все в ломбард утащил – домашний кинотеатр,  компьютер, планшет. Остались  голые стены. И так тошно стало. Попросил тетю,  единственного из родных человека, который не отказался от меня, чтобы  она приехала и отвезла меня в этот центр. Сам бы не решился. Не готов был. И вот  три месяца я здесь. Понял, что  жить так, как раньше,  уже не могу. У меня из-за наркоты даже ноги отнимались, на  позвоночнике операцию делали. А меня даже смерть не пугала. Есть наркотики - и я не могу остановиться. Держали   они меня  крепко.  Реально. Ко мне уже скорая приехала, ищут человека, чтобы выносить из дома, а я, пока они ищут, употреблял. И мысли такие: раз приехала скорая, значит, спасут. Прооперировали, вышел из больницы и опять стал употреблять. Уже ничего хорошего не ощущал. Трясло. Все время был в перепуганном состоянии, казалось, что полиция в окна лезет, возле двери стоит, сейчас арестуют. Понимал, что это ненормально - быть все время в страхе. Но продолжал.  Одержимость какая-то была».

Свое ближайшее будущее Владислав планирует с осторожностью. Тщательно подбирая слова, говорит: «У бывшей моей жены давно другая семья, она родила вторую девочку. Туда я и не думаю возвращаться. Новую семью пока боюсь создавать, не готов еще  взять на себя такую ответственность. Ее же надо содержать, а я ничего не могу дать. Пока буду заниматься собой. Когда стану стабильным, научусь собой управлять, тогда можно подумать и о семье. Есть четкие рекомендации: год не заводить серьезных отношений.  Для себя сначала надо научиться жить. Пообещали работу найти. Я после операции думал, что работать не смогу. Оказалось, могу. Даже в спортзале стал заниматься. Стараюсь только на позвоночник большую нагрузку не давать. Огромное желание есть уйти в нормальную жизнь. Конечно страхи еще остались. Но меня здесь  научили идти им навстречу. Раньше бы побоялся, а сейчас, хоть все равно боюсь, но пойду. Надеюсь, получится. Должно получиться».

*Имя и фамилия изменены. Только на этом условии тюменец согласился рассказать свою историю.